Слушай же, Сальери
May. 2nd, 2018 01:35 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
spaniel90100Даниэль КАН
ВНУТРЕННЯЯ ЭМИГРАЦИЯ
Пора валить
Из края, что привык считать родным:
Он на глазах становится чужим.
По-волчьи выть
Не хочется – приходится молчать,
И собственных соседей избегать,
Попробуй скрыть
Все планы и тихонечко свалить,
Оставить всё, ничем не дорожить,
И проглотить
Все бриллианты, чтобы не нашли,
И эмигрировать на край земли...
Но есть и внутренняя эмиграция!
Всего лишь – чувствовать себя чужим.
И пусть себе захватывает нацию
Не одобряемый тобой режим.
Не надо суетиться, паковаться,
Не надо расставаться навсегда,
Ушел во внутреннюю эмиграцию –
Не надо больше ехать никуда.
Ханна была как дома в берлинских кабаре 32-го года,
Но в 33-м вдруг испортилась погода.
Вокруг стало слишком много коричневых рубашек.
А ее любовник Алекс оказался в черном списке,
Потому что друзья у него были красные, а волосы темные.
Он звал ее домой, к своей семье на Украину.
А вместо этого она выходит в дождь гулять по своему Берлину
И думает, что вот пройдет же непогода,
Должны же скоро кончиться и все невзгоды...
Ушла во внутреннюю эмиграцию
И стала чувствовать себя чужой,
Но, несмотря на маргинализацию,
Она осталась со своей страной.
Когда в стране меняется погода,
И все-таки невмочь сменить страну,
То внутреннее бегство входит в моду,
Пока всех не возьмут по одному.
Когда Саша услышал о возможности уехать, эти разговоры уже шли не только в семье.
На улицах Харькова было что-то вроде оттепели.
«Едем домой!» – сказал старик Саминский
И пошел подавать документы на выезд.
А у Ани в это время уже были родственники в Тель-Авиве.
Но Саша сомневался – стоит ли,
После того как славяне двести лет звали тебя жидом,
Ехать туда, где евреи будут звать тебя русским.
И тут в автобусе на Проспекте Ленина
Ему рассказывают, что Саминские остались без квартиры, а в выезде им отказали.
И погода установилась такая, что, кажется, никогда уже не изменится...
Он выбрал внутреннюю эмиграцию,
Решил смириться, никуда не лезть,
Не впутываться в лишние фрустрации
И сохранить хотя бы то, что есть.
Не делать культа из границ и наций:
Что в этом государстве, что в другом...
Кто выбрал внутреннюю эмиграцию,
Тому неважно, что там за окном.
А вот Анат, израильтянка, сабра.
Мама у нее сефардка, медсестра-кибуцница,
А папа – ашкеназ, адвокат родом из Бонна.
А она полюбила Каиса*, который родился в лагере палестинских беженцев в Южном Ливане.
Они поженились на Кипре.
Его чуть не арестовали, пока он жил с ее семьей в Рамат-Гане.
Тогда она попробовала носить платок и подавать кофе в доме его родни в Хевроне,
Но из этого тоже ничего не получилось.
Тогда они стали думать, не уехать ли к ее двоюродному брату Дэвиду в Бруклин,
Но оказалось, в это время он как раз переезжал в Берлин,
Чтобы расписаться там со своим бойфрендом Патриком.
Тогда она пошла на берег моря в Яффо –
Смотреть на волны и ждать у моря погоды...
Уйти во внутреннюю эмиграцию?
Скажите сами – как ей поступить?
Что предпочли б вы в этой ситуации?
Кого-нибудь другого полюбить?
Но эта пара ведь и есть та нация,
Какую все создать себе хотят!
А выбрав внутреннюю эмиграцию,
Они всю жизнь в квартире просидят!
(* Имя Каис здесь не случайно: так звали арабского поэта, погибшего из-за несчастной любви к девушке Лейли, выданной замуж за другого. В арабской, персидской, азербайджанской литературе он описан под именем Маджнун - "одержимый".)
Пора сравнить
Всё это с ситуацией твоей.
Ах, ничего такого нету в ней?
Прошу простить,
Но лгать не стоит самому себе.
Ты всем доволен в собственной судьбе?
Ты, может быть,
Не знал про черные дела властей
И про запрет невиннейших вещей?
Не нужно быть
В концлагере, чтоб чувствовать, что власть
Немножко людоедством увлеклась...
Уйдем во внутреннюю эмиграцию?
Ведь это так привычно, так легко.
Мы просто будем тихо отстраняться,
Мы будем жить, махнув на всё рукой:
Какое, к черту, дело нам до нации?
Но если все старательно молчат
Во внутренней секретной эмиграции –
То всё идет прямой дорогой в ад.
www.youtube.com/watch
Prepare yourself
To swallow all your diamonds and your rings,
And all your ‘tiquey, shiny, windy things.
Don’t scare yourself,
The photos in the newspapers are blurred,
The radio is broadcasting a word.
Beware yourself,
Your neighbors aren’t neighbors anymore.
They’re leaning with a glass against your door.
Take care of yourself
And hoist into the air your disbelief.
Just go ahead and give yourself relief.
Get ready for your inner emigration,
get ready to be alien inside.
Consider all your social obligations,
the borders of your foreign order bride.
You won’t ever have to leave your nation.
You won’t have to even try.
Just make a secret inner emigration
and you won’t ever have to say goodbye.
Well, Hanna was at home in the Berlin cabarets of ’32.
But in ’33 the weather turned and the brownshirts all turned loose,
And rumors they were bad, her sozie lover Alex was getting scared.
He heard that his name was on a list for having red friends and brown hair.
He wanted to get out, and Hanna could have gone with him to his family in Ukraine.
But instead she took a walk out in rain
Through her Berlin, and thought about how this weather, it would pass
and how things had always worked out in the past.
She made a kind of inner emigration.
She started to feel alien inside.
With all the social marginalization
Her sense of place was starting to be tried.
But she couldn’t bear abandoning her nation.
She didn’t want it all to pass her by.
So people make their inner emigrations,
Till one by one they have to say goodbye.
Well Sasha had heard about the emigratzia,
and the talk wasn’t just in the family anymore.
But in the Kharkov streets there was a kind of thaw.
“We’re going home!” said old Saminsky,
when he filed his application to leave,
and Anya already had family in Tel Aviv.
But Sasha didn’t know:
two hundred years among Slavs being called “Hebrews,”
he knew they’d only be called “Russians” by the Jews.
And then on the Prospekt Lenina avtobus
He heard the Saminskys lost their apartment and were denied their pass.
The weather seemed like it was never going to pass.
He chose to make an inner emigration.
He chose to keep his alien inside.
And all the bureaucratic frustrations
he chose to keep his status bona fide.
And what’s the bother of finding a new nation?
A border isn’t art, it’s just a frame.
Just make a secret inner emigration,
the Holy Land and Exile are the same.
Anat was a Sabra,
the daughter of a Sephardic Kibbutznik nurse
and a Yekke lawyer from Bonn.
She fell in love with Khais,
born in a PLO refugee camp in southern Lebanon.
They married in Cyprus.
He almost got arrested living with her family in Ramat Gan,
so she tried wrapping her hair and serving coffee with his family in Hebron,
but that didn’t work either.
Then they thought about leaving to live with her cousin David in Brooklyn
but he and his boyfriend Patrick wanted to get married and were moving to Berlin.
So she went to the Jaffa beach and stared at the sea
and thought about how someday all of this would pass,
if only she could find someone to help Khais pass.
So should she make an inner emigration?
Tell me what you think she should decide.
Considering the couple’s situation
she’d be better off as someone else’s bride.
But she and he comprise a kind of nation,
the kind we build inside when we’re alone.
But if they just make inner emigration,
then they’ll only have a home when they’re at home.
Compare yourself.
What does this all have to do with you?
How does your experience ring true?
You’re where, yourself?
You aren’t suffering anyone’s regime?
You’re free to follow every little dream?
Be fair to yourself.
You needn’t be oppressed to feel alone.
You don’t have to be driven from your home
To spare yourself
From feeling like a part of the control
With an internal diplomatic role.
So make a kind of inner emigration.
It’s a kind of shift accomplished easily.
We all have made our disassociations,
whether on the job or in our family.
And what could be more irrelevant than nations,
when everywhere you go it’s buy or sell?
But if we all make only inner emigrations,
then everything will only go to hell.
Что скажете?
